Слова призваны контрастировать с притягательностью образа, чтобы привлечь внимание читателя.
Есть такой простой практикум. Общаясь с человеком, представьте, что он неизлечимо болен, скоро умрет, и ведите себя с ним соответственно. Решая какую-нибудь «значимую проблему» или всласть ругаясь с идеологическими противниками, представьте, что через четыре года взорвется Солнце, и ничего этого — никогда — больше не будет. И воспринимайте мир соответственно.
Коли, проникшись этим мудрым советом, вы немедленно отбросите журнал в сторону, чтобы взяться за «Незнайку на Луне» или Евангелие, значит, вся эта сверх всякой меры прозорливая статья была бы понята вами правильно. А если не отбросите — беда, прям не знаю, что делать... Ну, да все равно придется писать.
читать дальше
Если в кране нет воды
Главное в доме — печка, это хорошо известно из книг. А в квартире? Телевизор, холодильник? Да ну. Главное в квартире — унитаз и водопроводный кран. Что станет с нашими политическими убеждениями, нравственной и гражданской позициями, философскими взглядами, социальным статусом, жизненным предназначением, если последовательно вычесть из них водопровод и канализацию? Как повлияет на плавное течение наших мыслей необходимость ежедневно выносить за собой горшок?
Скажете, Вольтер выносил? Дудки. У него для этого были слуги. А нам где взять? Не феодализм — на земле не валяются. Придется кого-нибудь специально порабощать. А как? Ну, наверное, бить сначала... А вдруг — и они нас? Тогда придется что-нибудь предложить им взамен. Например, воду, которой нет.
Навскидку: по данным британского Центра по изучению горных массивов, сказочная гора Килиманджаро лишится своей ледяной шапки через 12 лет, а ледники Северной Америки растают лет через 25. Полярные арктические льды могут полностью исчезнуть к 2080 году, — вторят немецкие ученые, что-то там такое замерившие по заданью Евросоюза.
Может, и врут. Но ведь водопровод — это не только ледники. Это еще насосы, а значит — электричество, а значит — нефть. В 2002 году российское правительство засекретило запасы нефти в отечественных недрах. У транснациональных корпораций дела обстоят следующим образом: Chevron Texaco хватит еще на 13 лет, BP — на 12, Exxon Mobil — на 12, Total — на 11, Royal Dutch / Shell — на 6 лет. Есть еще значительный запас нефти в сланцах, но толку от нее мало: чтобы добыть литр, почти столько же надо сжечь.
А Вернадский говорил, что жечь нефть грешно — ее можно есть. Ведь площадь пригодных для обработки почв на земном шаре сокращается со скоростью от 5 до 6 миллионов гектаров в год. Если в 1961 году на одного человека приходилось 0,44 гектара плодородных земель, то в 1997-м — уже 0,26, а к 2050-му ожидается всего 0,15. И, несмотря на это, к 2020 году сельскому хозяйству потребуется на 17% больше пресной воды, чем расходуется теперь.
Ну, это, так сказать, «перспективы». Под носом чешутся другие проблемы: в то время как мировая политика все отчетливее превращается в беспощадную войну за ресурсы, Россия делает все, чтобы стать в этой войне «мирной жертвой». Под лозунгом «суверенной демократии» (что означает «мы будем делать, что вы нам велите, но хоть на своем дворе-то, суки, покуражиться дайте») страна превращается в залоговый аукцион по распродаже ресурсов. Вопреки официальной риторике президента продолжается политика социальной сегрегации: подрывается здоровье обедневших граждан, снижается уровень их жизнеобеспечения и образования, коренное население основных российских регионов вымирает, медленно, но верно подменяясь экспортируемой «дешевой рабочей силой».
Хорошая новость: неограниченно долгое стабильное существование человечества может обеспечить солнечная энергия. Плохая: даже при наиболее полном ее использовании за счет солнечной энергии сможет существовать лишь около 500 миллионов человек, потребляющих столько же энергии на душу населения, сколько потребляется, в среднем, в мире сейчас.
Хорошая новость: запасы угля еще очень значительны. Плохая: по мере освоения новых источников энергии численность человечества взрывообразно увеличивалась: «при дровах» нас было пятьсот миллионов, «при угле» уже миллиард, на пике «нефтяной» шесть миллиардов. Значит, если мы вернемся к углю, наша численность должна будет сократиться, по крайней мере, в шесть раз (на самом деле, сильнее, ведь угольная инфраструктура — паровозы и пароходы — разрушена).
Выходит, людоедская социальная политика «сброса балласта» не лишена смысла. Но будет ли грядущее «первичное упрощение» (то есть катастрофическое сокращение численности населения в результате резкого снижения уровня жизни) проходить по сценарию мировых элит? Или те, кому дорога «в топку», смогут предложить свой сценарий? Для жителей России это не абстрактный вопрос, ибо именно мы, русские, в первую очередь предназначены «мировыми элитами» (включая свою собственную) на выброс.
«Революция»? Да. Что-то вроде того. Но сперва...
Лирическое отступление
Может, помните: был такой заграничный фильм про американского папашу, выкопавшего под домом ядерное бомбоубежище (во время карибского кризиса дело было). В общем, там на дом упал самолет, а семейство спаслось. Более того, просидев в бомбоубежище четверть века (ждали, пока снизится «радиационный фон»), оно спаслось не только от авиакатастрофы, но и от разрушительного воздействия на организм телевидения и макдональдсов. Выбравшийся на поверхность через двадцать пять лет подросший сынишка оказался реликтовым образцом душевного и физического здоровья — все американские девушки немедленно захотели за него замуж.
И вот что мне кажется. Тот ядерный папаша вовсе не комический персонаж — напротив, это мы все дураки. Ну вот скажите, если бы он «повел себя адекватно», то есть присоединился к «борцам за мир» или баллотировался в конгресс, — спасло бы это его семью от гибели? Сделало бы его сына американским князь-мышкиным?
Мораль: когда с миром происходит «не то, что обычно», выживают в нем не «кто обычно», а «не такие, как все». Маргиналы, чудаки, аутсайдеры. Ценофобы.
Вся плоть — трава
В биологии существует понятие ценоза — системы, связывающей определенные виды питающих друг друга бактерий, растений, насекомых или животных. Функции каждого вида внутри системы строго распределены. Скажем, определенный жучок ест только хвою сосны определенного вида, определенный вид птиц питается только этими жучками, а необходимые им всем сосны растут только в определенной почве, удобряемой пометом этих определенных птиц. Такие виды, нуждающиеся в постоянстве окружения, называются ценофилами.
Человеческое общество подобно биоценозу. Люди тоже любят «строить цепочки»: преступник дает работу адвокату, адвокат пользуется кредитом в банке, банкир создает условия социального неравенства и обеспечивает работой преступника.
Однако в природе существуют и ценофобы — такие виды, которые могут существовать лишь поодиночке, в зазорах между ценозами. Например, подорожник растет только на опушке леса или на обочине доро-
ги — а в лесной чаще или посреди луга его не встретишь. К ценофобам относятся все растения, которые мы привыкли называть сорняками. Сорняки разрастаются там, где нарушена система ценоза.
Например, перепахан луг.
Или произошла революция.
Шариковы и Швондеры, заполонившие пространство бывшей Российской империи после революции 1917 года, цвели раньше далеко на ее обочинах. Но система ценоза была нарушена, и они стали «комиссарами», проникнув в банки и министерства. И постепенно образовали свою систему — новый социальный ценоз.
В живой природе ценофобы играют важную роль — они являются эволюционным фактором. Дело в том, что в системе преобладают механизмы регуляции и ограничения. А вне системы — механизмы приспособления. Приспособление — мотор эволюции.
Ценофобами были в свое время млекопитающие, вытеснившие рептилий и тетрапод, а также цветковые растения, пришедшие на смену голосеменным. Эволюция первого возникшего на границе леса и степи человека тоже была историей приспособления ценофоба.
Ценофобы — сорняки и помоечники — иллюстрируют афоризм «последние станут первыми». Уйти на обочину, провалиться в щель значит потерять настоящее, но оставить за собой будущее. Все очень просто. Кто пострадает сильнее всех, если вдруг произойдет революция? Банкиры и адвокаты. А кто выиграет? «Социальное дно». Или вот случится вдруг цивилизационный катаклизм — кто меньше всех пострадает? Бомжи. Возможно, только они и выживут.
Колонизация поперек
В эволюционной модели бомжа существует всего лишь одна ошибка: он живет в городе. А от этого, как правило, быстро спивается — город диктует ему эту модель «выживания». Если бы бомжи уходили из больших городов в какие-нибудь заброшенные деревни, где нет ни милиции, ни водки, ни теплоцентрали, ни пищевых отбросов, зато полным-полно брошенных домов, не возделываемой земли и дров в лесу, они бы не помирали через год-полтора от обморожений и болезней, а превращались в надежду и красу нации, как какие-нибудь казаки Ермака в XVI веке.
Что делали пассионарии (те, кому неймется, не такие, как все), вытесненные из субпассионарной (уставшей от собственных ратных подвигов, стремящейся к сытости и покою) Европы? Собирали чемоданы и ехали в Новый Свет. В итоге, зарядившись энергией, этот «Новый Свет» сперва стремительно освободился от европейской политической зависимости, а теперь и вовсе вертит старушкой прародительницей как хочет.
А что делать нынешнему пассионарию, если места на Земле вроде бы не осталось? Искать между строк. Путешествовать не «вдоль» (по направлению от устоявшегося порядка), а «поперек». Искать счастья в щелях цивилизации, на ее обочинах, на опушке.
С непривычки это может показаться смешным, но безымянный человек, о котором в ориентировке на стене опорного пункта милиции написано «Разыскивается бомж 22—23-х лет», видится мне пассионарием, а не «опустившейся личностью». Помните Гумилева — «Этногенез и биосфера Земли»? Душераздирающе занятное чтение. Христиане-катакомбники — падшие, рабы и блудницы в течение трехсот лет образуют титанический суперэтнос. «Люди длинной воли» — изгои племенного общества Великой Степи прячутся и пробавляются грабежом, чтобы затем, сплотившись вокруг Темучина (хана Чингиса), покорить континент. Немногочисленным сторонникам разбойника и бродяги Давида удается объединить разрозненные и прозябающие семитские племена.
Петербургский художник Горчев, мечтающий все бросить, чтобы поселиться в вологодской глуши на Вычегде, — это пассионарий складывающегося у нас на глазах нового типа. Пассионарность его ищет выхода, которого не дает жизнь по законам большого города («карьера», «успех», «свершения», дача-машина), но выйти из системы ему мешает старый пассионарный поведенческий код, согласно которому реализация возможна лишь в метрополиях. Идеально комфортной для него ситуацией была бы насильственная ломка кода извне. Например, смерть метрополии вследствие цивилизационного катаклизма.
Может быть
Вывод удручающе прост: чтобы быть первым завтра, сегодня необходимо стать последним. Если не хочешь, чтобы твое сегодняшнее процветание по канонам «среднего класса» превратилось в тыкву, — пора забиваться в щель.
Деньги, скопленные на покупку нового мобильного телефона, тратим на пятьсот газовых зажигалок, — нам их хватит на тридцать лет. Вместо идиотских боулинга и фитнеса совершенствуемся в стрельбе и рыбалке. Дома держим топор, веревку, запас свечей. Неподалеку в лесу оборудуем перевалочный пункт, тайник: соль, патроны, туда-сюда (надо перечесть «Таинственный остров» и «Робинзона Крузо»). Из города, «когда начнется», придется уйти, поэтому заранее изучаем окрестности. Благословен русский Север, благословенна Сибирь, но и в средней полосе полным-полно пустующих деревень. Впрочем, «когда начнется», они быстро перестанут быть пустующими. Для успешной обороны надо объединяться. Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков — словом, «придурков», — и создавать секты, рыцарские тайные ордены. Именно с них (а не с манифестаций, боевых листков и «уличного творчества масс» на Ставрополье и в Кондопоге) начнется чаемое возрождение нации.
Однажды, с интересом наблюдая за потугами наших новых националистов превратить русских в маленький честолюбивый народец («учимся расчетливости у евреев, учимся сплоченности у чеченцев»), я прочел следующее: «Когда-то, лет пять назад, один из реальных лидеров нашего патриотического движения на мои жалобы о вымирании русской нации жестко сказал: «Чем раньше бомжи и пьяницы уйдут на тот свет, тем будет лучше. Надо брать не количеством, а здоровьем». Выяснилось, что в этом жестоком отношении к приговоренным есть народная правда».
Тогда мне подумалось: а что если именно бомжи и пьяницы и есть последние настоящие русские? Ведь православие всегда было не миссионерским форпостом «истинной веры», а скорее отрядом прикрытия. Мы смертники — наше дело стоять насмерть против Антихриста, а его оружием всегда было стремление к комфорту и выгоде.
Постепенно я освоился с этой мыслью и стал фантазировать. А что если «бомжи и пьяницы» могут не только погибать в арьергарде, но и перейти в наступление?
Все может быть.
РЖ
-----------------------------------------------
"Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков — словом, «придурков», — и создавать секты, рыцарские тайные ордены. " - это особо зацепило))))
Коли, проникшись этим мудрым советом, вы немедленно отбросите журнал в сторону, чтобы взяться за «Незнайку на Луне» или Евангелие, значит, вся эта сверх всякой меры прозорливая статья была бы понята вами правильно. А если не отбросите — беда, прям не знаю, что делать... Ну, да все равно придется писать.
читать дальше
Если в кране нет воды
Главное в доме — печка, это хорошо известно из книг. А в квартире? Телевизор, холодильник? Да ну. Главное в квартире — унитаз и водопроводный кран. Что станет с нашими политическими убеждениями, нравственной и гражданской позициями, философскими взглядами, социальным статусом, жизненным предназначением, если последовательно вычесть из них водопровод и канализацию? Как повлияет на плавное течение наших мыслей необходимость ежедневно выносить за собой горшок?
Скажете, Вольтер выносил? Дудки. У него для этого были слуги. А нам где взять? Не феодализм — на земле не валяются. Придется кого-нибудь специально порабощать. А как? Ну, наверное, бить сначала... А вдруг — и они нас? Тогда придется что-нибудь предложить им взамен. Например, воду, которой нет.
Навскидку: по данным британского Центра по изучению горных массивов, сказочная гора Килиманджаро лишится своей ледяной шапки через 12 лет, а ледники Северной Америки растают лет через 25. Полярные арктические льды могут полностью исчезнуть к 2080 году, — вторят немецкие ученые, что-то там такое замерившие по заданью Евросоюза.
Может, и врут. Но ведь водопровод — это не только ледники. Это еще насосы, а значит — электричество, а значит — нефть. В 2002 году российское правительство засекретило запасы нефти в отечественных недрах. У транснациональных корпораций дела обстоят следующим образом: Chevron Texaco хватит еще на 13 лет, BP — на 12, Exxon Mobil — на 12, Total — на 11, Royal Dutch / Shell — на 6 лет. Есть еще значительный запас нефти в сланцах, но толку от нее мало: чтобы добыть литр, почти столько же надо сжечь.
А Вернадский говорил, что жечь нефть грешно — ее можно есть. Ведь площадь пригодных для обработки почв на земном шаре сокращается со скоростью от 5 до 6 миллионов гектаров в год. Если в 1961 году на одного человека приходилось 0,44 гектара плодородных земель, то в 1997-м — уже 0,26, а к 2050-му ожидается всего 0,15. И, несмотря на это, к 2020 году сельскому хозяйству потребуется на 17% больше пресной воды, чем расходуется теперь.
Ну, это, так сказать, «перспективы». Под носом чешутся другие проблемы: в то время как мировая политика все отчетливее превращается в беспощадную войну за ресурсы, Россия делает все, чтобы стать в этой войне «мирной жертвой». Под лозунгом «суверенной демократии» (что означает «мы будем делать, что вы нам велите, но хоть на своем дворе-то, суки, покуражиться дайте») страна превращается в залоговый аукцион по распродаже ресурсов. Вопреки официальной риторике президента продолжается политика социальной сегрегации: подрывается здоровье обедневших граждан, снижается уровень их жизнеобеспечения и образования, коренное население основных российских регионов вымирает, медленно, но верно подменяясь экспортируемой «дешевой рабочей силой».
Хорошая новость: неограниченно долгое стабильное существование человечества может обеспечить солнечная энергия. Плохая: даже при наиболее полном ее использовании за счет солнечной энергии сможет существовать лишь около 500 миллионов человек, потребляющих столько же энергии на душу населения, сколько потребляется, в среднем, в мире сейчас.
Хорошая новость: запасы угля еще очень значительны. Плохая: по мере освоения новых источников энергии численность человечества взрывообразно увеличивалась: «при дровах» нас было пятьсот миллионов, «при угле» уже миллиард, на пике «нефтяной» шесть миллиардов. Значит, если мы вернемся к углю, наша численность должна будет сократиться, по крайней мере, в шесть раз (на самом деле, сильнее, ведь угольная инфраструктура — паровозы и пароходы — разрушена).
Выходит, людоедская социальная политика «сброса балласта» не лишена смысла. Но будет ли грядущее «первичное упрощение» (то есть катастрофическое сокращение численности населения в результате резкого снижения уровня жизни) проходить по сценарию мировых элит? Или те, кому дорога «в топку», смогут предложить свой сценарий? Для жителей России это не абстрактный вопрос, ибо именно мы, русские, в первую очередь предназначены «мировыми элитами» (включая свою собственную) на выброс.
«Революция»? Да. Что-то вроде того. Но сперва...
Лирическое отступление
Может, помните: был такой заграничный фильм про американского папашу, выкопавшего под домом ядерное бомбоубежище (во время карибского кризиса дело было). В общем, там на дом упал самолет, а семейство спаслось. Более того, просидев в бомбоубежище четверть века (ждали, пока снизится «радиационный фон»), оно спаслось не только от авиакатастрофы, но и от разрушительного воздействия на организм телевидения и макдональдсов. Выбравшийся на поверхность через двадцать пять лет подросший сынишка оказался реликтовым образцом душевного и физического здоровья — все американские девушки немедленно захотели за него замуж.
И вот что мне кажется. Тот ядерный папаша вовсе не комический персонаж — напротив, это мы все дураки. Ну вот скажите, если бы он «повел себя адекватно», то есть присоединился к «борцам за мир» или баллотировался в конгресс, — спасло бы это его семью от гибели? Сделало бы его сына американским князь-мышкиным?
Мораль: когда с миром происходит «не то, что обычно», выживают в нем не «кто обычно», а «не такие, как все». Маргиналы, чудаки, аутсайдеры. Ценофобы.
Вся плоть — трава
В биологии существует понятие ценоза — системы, связывающей определенные виды питающих друг друга бактерий, растений, насекомых или животных. Функции каждого вида внутри системы строго распределены. Скажем, определенный жучок ест только хвою сосны определенного вида, определенный вид птиц питается только этими жучками, а необходимые им всем сосны растут только в определенной почве, удобряемой пометом этих определенных птиц. Такие виды, нуждающиеся в постоянстве окружения, называются ценофилами.
Человеческое общество подобно биоценозу. Люди тоже любят «строить цепочки»: преступник дает работу адвокату, адвокат пользуется кредитом в банке, банкир создает условия социального неравенства и обеспечивает работой преступника.
Однако в природе существуют и ценофобы — такие виды, которые могут существовать лишь поодиночке, в зазорах между ценозами. Например, подорожник растет только на опушке леса или на обочине доро-
ги — а в лесной чаще или посреди луга его не встретишь. К ценофобам относятся все растения, которые мы привыкли называть сорняками. Сорняки разрастаются там, где нарушена система ценоза.
Например, перепахан луг.
Или произошла революция.
Шариковы и Швондеры, заполонившие пространство бывшей Российской империи после революции 1917 года, цвели раньше далеко на ее обочинах. Но система ценоза была нарушена, и они стали «комиссарами», проникнув в банки и министерства. И постепенно образовали свою систему — новый социальный ценоз.
В живой природе ценофобы играют важную роль — они являются эволюционным фактором. Дело в том, что в системе преобладают механизмы регуляции и ограничения. А вне системы — механизмы приспособления. Приспособление — мотор эволюции.
Ценофобами были в свое время млекопитающие, вытеснившие рептилий и тетрапод, а также цветковые растения, пришедшие на смену голосеменным. Эволюция первого возникшего на границе леса и степи человека тоже была историей приспособления ценофоба.
Ценофобы — сорняки и помоечники — иллюстрируют афоризм «последние станут первыми». Уйти на обочину, провалиться в щель значит потерять настоящее, но оставить за собой будущее. Все очень просто. Кто пострадает сильнее всех, если вдруг произойдет революция? Банкиры и адвокаты. А кто выиграет? «Социальное дно». Или вот случится вдруг цивилизационный катаклизм — кто меньше всех пострадает? Бомжи. Возможно, только они и выживут.
Колонизация поперек
В эволюционной модели бомжа существует всего лишь одна ошибка: он живет в городе. А от этого, как правило, быстро спивается — город диктует ему эту модель «выживания». Если бы бомжи уходили из больших городов в какие-нибудь заброшенные деревни, где нет ни милиции, ни водки, ни теплоцентрали, ни пищевых отбросов, зато полным-полно брошенных домов, не возделываемой земли и дров в лесу, они бы не помирали через год-полтора от обморожений и болезней, а превращались в надежду и красу нации, как какие-нибудь казаки Ермака в XVI веке.
Что делали пассионарии (те, кому неймется, не такие, как все), вытесненные из субпассионарной (уставшей от собственных ратных подвигов, стремящейся к сытости и покою) Европы? Собирали чемоданы и ехали в Новый Свет. В итоге, зарядившись энергией, этот «Новый Свет» сперва стремительно освободился от европейской политической зависимости, а теперь и вовсе вертит старушкой прародительницей как хочет.
А что делать нынешнему пассионарию, если места на Земле вроде бы не осталось? Искать между строк. Путешествовать не «вдоль» (по направлению от устоявшегося порядка), а «поперек». Искать счастья в щелях цивилизации, на ее обочинах, на опушке.
С непривычки это может показаться смешным, но безымянный человек, о котором в ориентировке на стене опорного пункта милиции написано «Разыскивается бомж 22—23-х лет», видится мне пассионарием, а не «опустившейся личностью». Помните Гумилева — «Этногенез и биосфера Земли»? Душераздирающе занятное чтение. Христиане-катакомбники — падшие, рабы и блудницы в течение трехсот лет образуют титанический суперэтнос. «Люди длинной воли» — изгои племенного общества Великой Степи прячутся и пробавляются грабежом, чтобы затем, сплотившись вокруг Темучина (хана Чингиса), покорить континент. Немногочисленным сторонникам разбойника и бродяги Давида удается объединить разрозненные и прозябающие семитские племена.
Петербургский художник Горчев, мечтающий все бросить, чтобы поселиться в вологодской глуши на Вычегде, — это пассионарий складывающегося у нас на глазах нового типа. Пассионарность его ищет выхода, которого не дает жизнь по законам большого города («карьера», «успех», «свершения», дача-машина), но выйти из системы ему мешает старый пассионарный поведенческий код, согласно которому реализация возможна лишь в метрополиях. Идеально комфортной для него ситуацией была бы насильственная ломка кода извне. Например, смерть метрополии вследствие цивилизационного катаклизма.
Может быть
Вывод удручающе прост: чтобы быть первым завтра, сегодня необходимо стать последним. Если не хочешь, чтобы твое сегодняшнее процветание по канонам «среднего класса» превратилось в тыкву, — пора забиваться в щель.
Деньги, скопленные на покупку нового мобильного телефона, тратим на пятьсот газовых зажигалок, — нам их хватит на тридцать лет. Вместо идиотских боулинга и фитнеса совершенствуемся в стрельбе и рыбалке. Дома держим топор, веревку, запас свечей. Неподалеку в лесу оборудуем перевалочный пункт, тайник: соль, патроны, туда-сюда (надо перечесть «Таинственный остров» и «Робинзона Крузо»). Из города, «когда начнется», придется уйти, поэтому заранее изучаем окрестности. Благословен русский Север, благословенна Сибирь, но и в средней полосе полным-полно пустующих деревень. Впрочем, «когда начнется», они быстро перестанут быть пустующими. Для успешной обороны надо объединяться. Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков — словом, «придурков», — и создавать секты, рыцарские тайные ордены. Именно с них (а не с манифестаций, боевых листков и «уличного творчества масс» на Ставрополье и в Кондопоге) начнется чаемое возрождение нации.
Однажды, с интересом наблюдая за потугами наших новых националистов превратить русских в маленький честолюбивый народец («учимся расчетливости у евреев, учимся сплоченности у чеченцев»), я прочел следующее: «Когда-то, лет пять назад, один из реальных лидеров нашего патриотического движения на мои жалобы о вымирании русской нации жестко сказал: «Чем раньше бомжи и пьяницы уйдут на тот свет, тем будет лучше. Надо брать не количеством, а здоровьем». Выяснилось, что в этом жестоком отношении к приговоренным есть народная правда».
Тогда мне подумалось: а что если именно бомжи и пьяницы и есть последние настоящие русские? Ведь православие всегда было не миссионерским форпостом «истинной веры», а скорее отрядом прикрытия. Мы смертники — наше дело стоять насмерть против Антихриста, а его оружием всегда было стремление к комфорту и выгоде.
Постепенно я освоился с этой мыслью и стал фантазировать. А что если «бомжи и пьяницы» могут не только погибать в арьергарде, но и перейти в наступление?
Все может быть.
РЖ
-----------------------------------------------
"Надо заранее искать себе подобных: каэспешников, ролевиков — словом, «придурков», — и создавать секты, рыцарские тайные ордены. " - это особо зацепило))))
-
-
27.09.2008 в 13:22www.city.openwork.ru/exbb/topic.php?forum=16&to...
ЗЫ: Готовимся? Наработки уже есть, идеи тоже.